Десять столетий безразличия
В 1472 году великий московский князь Иван III – в будущем государь всея Руси – женился на Византийской принцессе Софии (ныне известной как Зоя) Палеолог, племяннице последнего Римского императора Востока Константина XI. Именно при нём девятнадцать лет назад до описываемых событий пал Константинополь атакованный турками. После брака Ивана III с Софьей на гербе России появился византийский двуглавый орёл. Более того Иван III наследовал, не только герб «Византии», но и царский титул, а также ритуал византийского двора. Неудивительно, что в те же годы в России получила распространение легенда о принципиальном происхождении московских князей от римских императоров. Согласно легенде, Октавиан Август имел в последние годы своего правления раскол среди родственников в империи, поэтому его брат Прус стал владельцем берегов Вислы, от которого якобы и ведут свой род Рюриковичи.
Кроме этого стало популярным учение о «Третьем Риме»: именно Москва – являлась настоящим преемником Второго Византийского Рима. Доктрина Третьего Рима, получив начало в XV веке, была сформулирована через пять лет после смерти Ивана III Великого. В 1510 г. аббат Филофей написал царю Василию III письмо, в котором содержалась известная фраза: «Второй Рим пал, но Третий стоит, и не будет четвёртого».
Через несколько лет после женитьбы на Софии, Иван III послал агента в Венецию с целью пригласить архитекторов в Москву, а также других просвещённых итальянцев, среди которых были Аристотель Фираванти, Алоизио из Милана, Марк Руффо и Пьетро Солярий Антонио. Фираванти за несколько лет построил Благовещенский собор, Руффо, Солярий и другие итальянские архитекторы помогали строить Кремль, здания Грановитой палаты и несколько башен. Это был просто прорыв, так как Итальянский вклад в Русскую архитектуру был постоянным в течение нескольких столетий. Есть отличные монографии на эту тему. Мы собираемся отметить только несколько примеров, таких как Франческо Бартоломео Растрелли (1700-1771), автора Зимнего дворца и Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге, а также дворца Царскосельской резиденции или Екатерининского дворца в г. Пушкин, и Джакомо Кваренги (1744-1817), которому мы обязаны строительством здания Эрмитажного театра в Санкт-Петербурге.
Несмотря на столь значительные культурные связи, на протяжении многих веков эта политика не имела столь значительного влияния. Исключение составляли отношения между папским Римом и православной Москвой, которые носили больше религиозный характер и не были идиллическими. Легко понять, почему политические отношения между Россией и Италией в течение почти тысячелетия практически отсутствовали.
С IХ века и вплоть до 1000 года Киевская Русь является государством, которое связывает Север с Югом через русла рек от Балтийского моря до Черного, независимо от Запада. В этот же период королевство Италии, имея происхождение от Ломбард-Каролингов, претерпевает институциональный кризис: к Югу со стороны византийского управления открыто велись попытки на отделение. Времени на размышления о зарубежных странах не было, так как присутствовал страх возможных вторжений.
С XIII века в эпоху правления Ивана III русские княжества находятся под игом монгольской Золотой Орды и поэтому в своей политике ориентированы на Восток. B этом же периоде в Италии вследствие отсутствия имперского господствующего положения происходит политический раскол, особенно в центрально-северной части страны: Итальянская иностранная политика главным образом ориентирована на близлежащие города, не распространяясь на соседние государства, которые способны затеять с ней военные отношения. В то время как Московское княжество уходит из-под контроля монголов, и воссоединяет территории с Киевской Русью, становясь, наконец, важной Европейской державой, Италия при Карле VIII является полем битвы для иностранных государств. За тысячу лет – от рождения Руси до эпохи Наполеона – история России – это история о растущей мощи государства, а для Италии это период падения государственности. Но даже в это время Москва не имеет возможности заглянуть за пределы своих границ. Таким образом, в то время как Италия сосредоточена на борьбе, Кремль, прежде всего, начинает воссоединение границ Украины и Белоруссии, расширяя свои территории на восток. В таких условиях история двух стран не может пересекаться, происходит лишь обмен культурными взглядами, которые мы кратко описывали ранее.
|
|
Италия находит Россию
В борьбе с Францией Наполеона Бонапарта, Россия при Александре I получила статус крупной Европейской державы. Италия не могла более игнорировать значимость России, хотя Москва могла не придавать большого значения нашему еще слабому и разделенному полуострову. Вот почему Италия начинает искать пути сближения с Россией в начале XIX века, но это занимает много времени, потому что отсутствует полная взаимность интересов. Увы, но Москва и в советский период не видела в Италии партнёра и союзника.
Россия, в силу своей законной роли, закрепленной в Священном союзе, была враждебно настроена относительно процесса объединения Италии, несмотря на то, что воссоединение было с радостью принято русской интеллигенцией. Больше пятидесяти тысяч итальянцев (северяне и южане) приняли участие в великом походе Наполеона на Россию. Они входили в состав IV корпуса под командованием вице-короля, приёмного сына императора Эжена де Богарне. Увы, но их постигла трагическая судьба как почти всех в Великой Армии Наполенона.
В 1849 году русские способствовали поражению движения 1848 своим вторжением в Венгрию; с их помощью Габсбурги получили косвенное одобрение своим действиям в Италии, хотя, по правде сказать, на полуострове в ходе венгерской кампании ситуация уже была «предсмертной».
Через несколько лет после этого Габсбурги, показали вопиющий урок неблагодарности, выступив против Романовых на Балканах. До этого Российская империя могла бы быть возможной союзницей итальянского Рисоргиментa, за счёт общей враждебности к австрийцам, но отдалённость географического расположения, дипломатическая изоляция Москвы, и непродолжительная история дипломатических отношений между двумя странами заставили Конте ди Кавур даже не рассматривать эту возможность. Он наоборот решительно направил свои взгляды в сторону Лондона и Парижа. В 1855 году, несмотря на противоречивые мнения общественности, и его собственного кабинета Конте ди Кавур решил дать положительный ответ на просьбы от двух западных держав, отправив пьемонтские подразделения воевать в Крым против России. Несмотря на то, что Крымская война описана как «дипломатический шедевр» Кавура, британский историк Денис Мак Смит высказал некоторое сомнение, утверждая, что вмешательство было навязанным решением от Витторио Эмануэля II, и что в Парижском Конгрессе «результаты были неутешительными», так как Кавур надеялся «найти союзника в случае поражения России».
На самом деле Италия продолжала смотреть на Западные страны даже после единства. Когда наша страна продемонстрировала свою заинтересованность в Балканском регионе, Россия стала политической «конкуренткой». Озабоченность по отношению к русско-немецко-австрийскому Dreikarserbund, потенциально способного определить судьбу Балканского региона в обход Италии, способствовали сближению с Германией. А кризис в отношениях между тремя императорами совпал с рождением Тройственного союза. Другими словами, Италия заменила Россию в австро-германском союзе. Только в начале 1900 года Италия стала смотреть на Россию иначе, уже не воспринимая её как отдалённую угрозу, a как потенциального союзника.
Россия как дипломатический союзник.
Итальянская дипломатическая история всегда строилась на тонкой игре, искусном лавировании между союзниками и друзьями. Это и понятно, потому что она была последней из Великих Держав, и только с 1943 года стала государством средней мощности. Рим всегда стремился заключить мир с сильным союзником с целью проводить свою собственную политику. В то же время он не делает слишком большой упор на своего старшего партнера, а стремится опираться на вторую власть, не союзника, а друга, для того чтобы быть автономным.
Рисорджименто было достигнуто под защитой Второй Французской империи, но власти Пьемонта и патриоты сохранили тесные связи с Англией. Без этой второй точки отсчёта история Италии была бы иной. Наполеон III способствовал расширению Королевства Savoy в Северной Италии, но в его стратегических планах ему была уготована роль простого государственного спутника Франции, как и двух других итальянских королевств, которые должны были родиться в центре и на юге полуострова. Англия, которая не испытывала симпатий к Австрии, но боявшаяся экспансии Парижа, решительным образом поддерживала создание унитарной (объединённой) Италии, которая была бы полезной к сдерживанию Франции в западной части Средиземноморья.
После 1871 года, с падением Второй Империи и Третьей Республики во Франции, Рим вынужденно отказывается от союза с Парижем и, после некоторого колебания, стремится к союзу с Германией. Итальянская дипломатия желает поднять статус Англии как союзника, но последняя осталась в роли простого «друга», продолжая играть второстепенную роль противовеса официальным союзникам. Этот период характеризовался открытой дипломатией, динамикой и частично несовместимой дипломатией для Италии, которая теперь делилась между австро-немецкими союзниками и франко-британскими «друзьями». В это время Италии впервые заключает соглашение с Россией.
Приблизительно в 1907 году русские и англичане достигли согласия в существующих напряженных отношениях в Азии (Персия, Афганистан и т.д.). Поскольку Москва становится другом для друзей Италии, то Рим подписал некоторое количество коммерческих соглашений. По случаю боснийского кризиса 1908 года, министр иностранных дел Титтони стремился наладить политическое австро-итало-русское соглашение в Балканском регионе, но из-за специфического воздействия Берлина при поддержке со стороны Австрии вынужден был отказаться, делая Вену особенно уверенной в себе, и позволяя Москве решать важные вопросы на политической арене. На следующий год Россия сама взяла инициативу в свои руки.
24 октября 1909 года царь встретился с королем Италии в Раккониги: здесь министр Александр Исволский представил своему коллеге Титтони уже составленный проект соглашения и, чтобы избежать возможных колебаний со стороны итальянцев, показал ему копию договора о российско-австрийском нейтралитете 1904 года. Эта декларация содержалась в секрете, поскольку было очевидным её подписание против Италии. Договор Раккониги также был заключен в секрете. Россия и Италия сохранили свой статус-кво на Балканах, и если это было возможным, одобряли рождение национальных государств, вместо имперской экспансии внешних стран в регионе (таких как Австро-Венгрия). Договор, за которым сразу же последовало другое двустороннее соглашение с Веной (Италия продолжала применять политику «союзников» и «друзей»), не был ограничен единственным Балканским вопросом. Рим решил поддержать россиян в проливе Босфор и Дарданеллы в обмен на позволение им оккупировать Киренаики и Триполитании. Как пишет Серджио Романо «обещание Раккониги показывало, что Италия была готова увеличить число игроков, чтобы уменьшить англо-французское превосходство» в Средиземноморье. В первый раз Россия входит в «игру весов и противовесов» итальянской дипломатии.
Крупные военные действия всегда накладывают негативный отпечаток для находящихся в неблагоприятных стратегических положениях государств, и это для Италии более чем характерно в течение всей её современной объединённой истории. С началом Великой войны Рим был вынужден принять одну из сторон двух коалиций – и предсказуемо он выбрал для поддержки ту сторону, которая могла бы представлять для него большую опасность. Быть на стороне России в этой ситуации было бы опрометчиво, потому что на самом деле у Италии выстроились союзнические отношения с французами и англичанами. Царская империя могла бы быть полезной после войны, если бы её не ожидала судьба трех больших победителей империи, которые были разбиты, а также сломлены из-за жестокого обращения со стороны жадной и мстительной политики Версаля. Италия оказалась в одиночку с тремя сильными союзниками – Францией, Англией и США – и одним «другом», который был в состоянии помочь ей. Французы и англичане – даже при отсутствии непосредственных угроз – были скудны на хорошие отношения с Италией. Они показывали, что не заинтересованы подать ей руку на Балканах, в Средиземноморье и в Африке, или сферах влияния, которые могли бы укрепить итальянскую власть и стать угрозой для них. Уилсон в то время испытывал сильную неприязнь к итальянской дипломатии, и создавал дополнительные помехи гораздо больше, чем оказывал помощь: из-за его высказываний США выбрали политику изоляции для Рима, Италия осталась в одиночестве. Так сказать «золушка» между двумя более сильными сводными злыми сёстрами. Они готовы были держать Италию в качестве младшего партнёра в триаде (в зависимости от локализации Германии и коммунизма), но сохраняли решительность в защите своих позиций. Может это и объясняет официальное признание СССР, сделанное Муссолини 7 февраля 1924 года (первым среди европейских государств). В отсутствие Германии Советский Союз был тем «другом», который мог выступить противовесом союзникам. Эта ситуация длилась довольно недолго: вначале из-за колебаний Муссолини, и впоследствии из-за возвращения Германии на международную арену, которая стала новой точкой отсчета во внешней политике Италии.
Во время Второй мировой войны Муссолини в третий раз – после Наполеона и Кавура – послал итальянских солдат выступить против России. Как и в предыдущие два раза, итальянцы не преследовали своих геополитических интересов, но они предоставили силы союзнику, решившему развязать войну. Доподлинно известно, что Гитлер даже не консультироваться с Муссолини до начала операции «Барбаросса», а сам дуче, узнав о вторжении 22 июня из утренних газет, с горечью воскликнул: «…всё, это конец, война проиграна! », что в конечном итоге окажется пророчеством исхода кампании против СССР. После первых поражений и до финала стало ясно, что Советский Союз имеет вес в международной политике, и что он может играть в итальянской внешней политике важную роль.
Королевство Италии в течение всего конфликта было подчиненно англо-американскому Комитету контроля. Ренато Прунас, квалифицированный и беспристрастный генеральный секретарь Государственного департамента, решил c Бадоглио повысить свои навыки ведения переговоров с участием СССР. Зимой 1943-44 они вели переговоры с Андреем Вышинским, что привело в марте к началу регулярных дипломатических отношений между итальянской Великобританией и СССР. Проблема состояла в том, что Москва к этому времени еще не оценила Италию как геополитический элемент своих функциональных и дипломатических действий. И, как мы увидим далее, эта ситуация длилась еще несколько десятилетий. Кроме того, в Италии, находящейся в сфере западного влияния, по мнению Советов должна была действовать коммунистическая партия. Поэтому Кремль вёл себя недружелюбно в отношении Пьетро Куарони – итальянского посла в Москве.
В Послевоенном периоде сектор итальянской политики и дипломатии имел серьезные сомнения в выборе пути, финансируемом Председателем совета Алчиде де Гаспери и его министром иностранных дел Карло Сфорца. В частности, Манлио Брозио, эксперт и человек с либеральными политическими взглядами заменил Куарони в качестве посла в Москве в конце 1946 года. Он продолжил нейтральную стратегию, надеясь, что Италия сможет получить новую политическую роль. Советы были первыми, кто принял как должный факт: Италия принадлежит сфере американского влияния. Именно этим объясняется их незаинтересованность в проекте Брозио, так как они определились в проведении по отношению к Италии «народной дипломатии» через стандарт PCI. В итоге Брозио перестал продвигать проект, и стал генеральным секретарем НАТО с 1964 по 1971 год.
Идея создания дружественных отношений с СССР, используя их в качестве противовеса навязчивому и могущественному Североамериканскому союзнику, и получения, таким образом, возможности для самостоятельных действий (особенно в Средиземноморье) была постоянной в итальянском правящем классе. Теми, кто осуществлял этот проект, было крыло, называемое как “Нью-атлантическое” в отличие от «атлантического Православного» крыла. В начале 1956 года президент Итальянской республики Джованни Гронки вступил в диалог с советским послом Богомоловым о шансах найти мирное решение немецкого вопроса, предлагая конфедеративный союз двух Германий. Советы высказали заинтересованность, но православные атлантисты Сегни и Мартино – соответственно премьер-министр и министр внешней политики – вмешались, чтобы остановить, равно как и в других ситуациях, ведение такой дипломатической линии. Решение, предложенное Гронки, пришлось не по душе Вашингтону, поэтому в 1954 году они включили Западную Германию в НАТО. Началась программа перевооружения, имевшая антисоветскую цель (это был ответный акт на Варшавский договор, подписанный в 1955 году).
В феврале 1960 года Гронки отправился с визитом в Москву, в надежде возобновить дискуссию о германском вопросе и сложных отношениях между двумя блоками. Но во время приёма в посольстве он был публично унижен Никитой Хрущëвым, что явилось ещё одним доказательством того, как мало заботило Советов итальянская дипломатия. Премьер-министру Аминторе Фанфани повезло больше, когда он в августе 1961 года отправился с визитом в Москву. Впрочем, роль Италии как возможного посредника между США и СССР не была признана Хрущëвым. Немецкий вопрос был бесцеремонно решён строительством Берлинской стены. Конец биполярной конфронтации создало кризис во внешней политике Италии: без европейского врага, у США нет больше надобности увеличивать вклад в Североатлантический альянс. Единственным решением для Италии является принятие прошлого: попытка уравновесить властного союзника с сильным «другом».
С тех пор Рим отказался искать дружбу с Москвой, уделяя особое внимание её автономиям на Средиземном море, и показывая определенную лояльность по отношению к Вашингтону в конфронтации с СССР.
Возрождение Российской Федерации с приходом к власти Путина чётко указывает путь итальянской дипломатии, с осознанием геополитической роли нашей страны. Очень теплые отношения с Москвой формируются настоящим итальянским правительством, вселяя в нас надежду, что это требование было понято.
Россия как поставщик энергии
Нельзя не отметить, что наиболее успешным итальянским визитом в коммунистическую Россию, несмотря на Гронки и Фанфани, является визит Энрико Маттеи. В ноябре 1957 года исполнитель ENI подписал первые соглашения с Москвой для импорта в Италию советской нефти, в обмен на оборудование для добычи и транспортировки нефти.
В 70-х годах решение ОПЕК привело к внезапному увеличению цены на нефть. Итальянское правительство попыталось провести на свой страх и риск увеличение использования природного газа в национальном энергетическом потреблении страны. Италия в Европейском союзе имела большое валовое энергетическое потребление 186,1 миллионов тонн нефтяного эквивалента (млн. т н.э.). Она уступает в этом отношении только Германии (349), Франции (2731) и Великобритании (2295). С точки зрения валового импорта, Италия обгоняет две западные страны с 164,6 млн. т н.э., и приближается к Германии (215,5 млн. т н.э.). В рейтинге энергетической зависимости, или, скорее, в соотношении импорта и валового потребления, Италия имеет результат 86,8%, обгоняя все другие крупные европейские страны, такие как Испания (81,4%), Германия (61,3%), Франция (51 , 4%) и Великобритания (21,3%). В конечном итоге имея перед собой только маленькие страны, такие как Кипр, Мальта и Люксембург (которые полностью зависимы) и Ирландия (90,9%).
Данная величина зависимости растёт: в 2004 году она составляла 84,5%. Италия – пятнадцатый потребитель энергии в мирe и девятый основной энергетический импортер. Поставки нефти и природного газа доминируют над поставками первичной энергии в Италии, поэтому даже в виду его импорта (добавлено до 85% от общего числа), страна занимает седьмое место среди стран-импортёров нефти в мире и 15-ое – как импортер природного газа.
С этой точки зрения, Россия, как главный поставщик энергии, становится основной фигурой в итальянской геополитике. Риму необходимо поддерживать дружеские коммерческие отношения с Москвой, чтобы сохранить транзиты российского углеводородного топлива в нашу страну. Это объясняет желание ENI сотрудничать с «Газпромом» и, в частности, в строительстве газопровода «Южный поток» в обход нестабильных стран Восточной Европы. Этот фактор усиливает необходимость дипломатического противовеса, делая ставку без тени сомнения на Россию, как на один из ряда столпов внешней итальянской политики XXI века.
* Даниэле Скалея – редактор «Евразия» и автор: «La sfida totale. Equilibri e strategie nel grande gioco delle potenze mondiali» (Fuoco, Roma 2010)
Перевод – Элеонора Амбрози
